Эвелин Данилов: «Изъятие детей из семей – боль для всех»

Как утверждают специалисты, все детские проблемы исходят в первую очередь из семьи.

И однажды на пороге дома появляется социальная служба и полиция, чтобы изъять ребёнка (обычно всех имеющихся детей) из семейного неблагополучия — об этом, как и многом другом, в интервью с вице-мэром Кохтла-Ярве по социальным вопросам Эвелин Данилов.

— Изъятие детей из семей – это же своего рода экзекуция?

— Можно и так понимать, но «экзекуция», направленная на благополучие ребёнка.

— Равносильно ли данное благополучие большой травме, наносимой ему?

— Просто так ребёнок ведь не изымается из семьи, это делается в крайних случаях.

— И в каких именно?

— Когда нет иного выхода, когда уже всё настолько запущено, что без этого невозможно дальше оставлять детей в таких семьях. Оставлять в полном смысле в опасности. Родители – глубоко алкозависимые и наркозависимые люди. Или, например, у матери новый друг, бывший заключенный, который её избивает и ребёнка тоже. Хотя и не только физическое насилие, но и сексуальное, когда в гости приходят дяди, тети, а бывает, что насилует и сам родитель, как и родственники. Есть суицидальные дети, склонные к суициду. Они грозятся себя убить. У нас была девочка, которая зимой бросалась в сугроб, чтобы замёрзнуть-умереть. Есть и те, кто хотел сброситься с высотного здания, как и зарезать себя или вскрыть вены. Вообще-то у нас постоянно есть дети, которые режут свои руки. И мы никогда не знаем, когда они порежут их слишком глубоко. Стремление к самоубийству – это следствие неблагополучной обстановки в семье. Нередко нервная система настолько истощена-испорчена, что ребёнок не может существовать, если даже поместить его в нормальную среду. Ему требуется основательная врачебная помощь, в том числе психиатра, а не только психолога. К сожалению, в Эстонии очереди к детским психологам по 3 месяца. Да и вообще нет никакой готовности работать с такими детьми: у нас были случаи, когда ребёнка надо везти в психиатрическую больницу, но нам отвечают: принять не можем – нет мест, а он – суицидный, мы его только что сняли с окна с большим ножом… Конечно, такого рода проблемы надо решать-устранять на государственном уровне, о чём мы постоянно говорим-озвучиваем в разных высших инстанциях. Уже обсуждали этот вопрос с соседними самоуправлениями, и я думаю, что нам надо коллективно обратиться к государству, что нам делать, когда не хватает мест в больнице и когда большой дефицит детских психологов, потому что ситуация очень сложная, даже критическая. Тем более, что суицидальных случаев много. Да и возраст детей, которые хотели умереть, разный (9, 10, 13, 14 лет). Нам удалось в последнее время спасти 6 детей, которые практически жили с петлёй на шее.

— Как часто приходится прибегать к «экзекуционным» мерам?

— К сожалению, часто. Этому способствует и неблагополучная социальная среда, в частности, и хронически большая безработица в нашем городе, влияющая на уровень жизни и порождающая сложные семейные ситуации. В одних случаях мы должны действовать очень быстро, ничего не обсуждая, ничего не объясняя, чтобы извлечь детей из семьи – они находятся там в большой опасности, а в других случаях, это происходит уже вследствие нашего наблюдения за семьей, когда ничего не меняется в лучшую сторону. Обычно всегда, чтобы понять, что вообще происходит с семьей и детьми, мы приглашаем родителей (родителя) на встречу-собеседование – мы называем это круглый стол, где, помимо специалистов нашей социальной службы (стараюсь находиться там и я), присутствуют представители полиции и Социального департамента (когда обсуждаются особенно сложные ситуации). Здесь решаются очень многие вопросы, назначается помощь семье, например, психолога и опорного лица. Как и определяются-принимаются конкретные рекомендации-требования родителям, а если они их не выполняют (все эти семьи находятся под нашим наблюдением-контролем в течение нескольких лет), тогда и приходится изымать детей. Кстати, у нас есть право, которого нет даже у полиции, когда социальная служба приходит на дом, осмотреть-обыскать его полностью – все шкафы, холодильник (находятся ли там какие-то продукты или кормить детей нечем), заглянуть и под кровать, где нередко прячутся пришедшие в гости друзья-наркоманы, друзья-алкоголики… Ещё есть одна причина, когда мы имеем право забирать детей из семьи и определять их в детский дом (теперь это детские дома семейного типа), — по обоюдному согласию с родителями (или родителем) в том случае, когда они сами признаются, что не справляются с возникшими жизненными ситуациями и воспитанием детей, что им требуется время, чтобы взять себя в руки – решить собственные проблемы. Согласно закону, им предоставляется на это 90 дней (своего рода передышка), в течение которых дети будут проживать в детском доме (в таком случае родители не лишаются родительских прав). А затем, если всё в семье образуется надлежащим образом, дети возвращаются в родную семью. Чаще всего такие ситуации возникают в семье в случае тяжёлого развода — дети остаются с матерью, находящейся в глубокой депрессии (морально даже не может встать с постели), ей самой требуется помощь, в том числе и врачебная. Причём, бывает и такое: в семье четверо детей, а мама больна – с особыми потребностями. Дома недоделанный ремонт, страшные условия… И в подобных случаях, мама сама пишет заявление, что она в сотрудничестве с нами, социальной службой, отдаёт детей на 90 дней. За все эти 90 дней платим детскому дому деньги из государственного бюджета, начиная от 1800 евро в месяц — за каждого ребёнка. Также мы обеспечиваем маме помощь психолога, опорного лица и других специалистов, которые помогают ей в течение этих 90 дней восстановиться – вернуться к нормальной жизни. К счастью, к кому-то на помощь приходят и родственники (что очень важно) – делают ремонт в квартире, наводят там порядок… В последнее время у нас было несколько таких семей, две из которых после 90 дней уже забрали детей из детского дома, но и другие, судя по имеющейся обстановке, это сделают в ближайшее время, что ещё раз подтверждает: у нас нет никакого интереса забирать детей просто так. Мы делаем всё возможное для сохранения семьи – проживания детей в родной семье. Радует, что за эти 90 дней всё же многие люди берут себя в руки, в том числе и алкозависимые, и наркозависимые. Ведь и после 90 дней такие семьи не исчезают из поля зрения нашей социальной службы – находятся под наблюдением-контролем, как я уже сказала, несколько лет. Есть и другие ситуации, когда мы берём опеку над детьми на 6 месяцев, в течение которых проводим работу с родителями, и дети, пробыв так же несколько месяцев в детском доме, возвращаются домой, если родители сотрудничают с нашей социальной службой, выполняют все предписания — они стараются, они исправляются. Лечатся от алкоголизма и наркозависимости, устраиваются на работу, распутывают сложные личные отношения… Бывают ещё и такие случаи, когда бабушки-опекуны в течение нескольких лет растили детей с особыми потребностями, но теперь им стало это не под силу и они вынуждены добровольно отказаться – и таких детей определяем в детские дома.

— Не нарушаются ли права ребёнка, когда его изымают из родной семьи?

— Нет, закон позволяет это делать. Затем должно быть решение суда о первоначальной опеке ребёнка, которое выносится в течение суток. Без решения суда мы можем поселить его временно в детском приюте лишь на 72 часа, представив за это время документы в суд. И если суд выносит решение в нашу пользу, тогда мы получаем на полгода опеку над ребёнком (или несколькими детьми) и отправляем его в детский дом на эти 6 месяцев. Причём расположенный не только в Кохтла-Ярве, но и в Таллинне, Тарту, Силламяэ, Нарве – по всей Эстонии находятся кохтла-ярвеские дети. Основное же заявление в суд — на ограничение или полное лишение родительских прав — мы должны подавать через месяц. Если в процессе подготовки подачи этого заявления видим, что родители исправляются-изменяются в лучшую сторону, то сообщаем об этом в своём заявлении суду. Даже тогда, когда родители лишены родительских прав (что, к сожалению, происходит часто), мы продолжаем вести с ними работу – по индивидуальной программе, ведь они могут через какое-то время начать восстанавливать свои родительские права. И есть те, кому мы в этом оказываем поддержку, потому что они действительно всё сделали для того, чтобы вернуть детей. Но не все родители стремятся восстановить свои родительские права: для таких детей, особенно малолетних, мы очень хотели бы найти приёмные семьи, с усыновлением-удочерением, но это в Эстонии далеко не просто.

— А сами дети обращаются в социальную службу с просьбой, чтобы их вернули в родную семью?

— Один из важных принципов нашей работы – это детское мнение. Какого бы возраста ребёнок ни был, мы всегда узнаём-выслушиваем его мнение. Но мнение не о том, хочет он находиться в родном доме или же в детском доме, и без того понятно, что обычно он выберет родной дом – привычное, старое, хотя и с плохими условиями жизни, особенно, если он лучшего не видел. Но часто, пожив в детском доме (как я уже сказала, все они – семейного типа), мнение его уже через две-три недели резко меняется – он увидел совсем другую жизнь. В том числе, что у них появляются элементарные вещи: еды вдоволь (многие дети поначалу очень много едят), одежда, обувь, как и поездки-экскурсии…Иной образ жизни, иной свет… Есть те, кто не хочет возвращаться в родной дом, но есть и те, кто хочет вернуться в родной дом. Кстати, часто дети даже младшего возраста излагают своё мнение письменно — что было в родном доме хорошо, а что плохо, хотя есть и те, кто скрывает негативные стороны.

— По-видимому, сам процесс изъятия детей из семьи — очень тяжёлый?

— Да, это боль для всех. Нередко плачут не только маленькие дети и родители, но и мы, социальные работники, и сотрудники полиции (женщины-полицейские), а если происходит изъятие ребёнка из школы, то и школьный психолог, и школьный социальный работник… Для нас – это тоже большая психологическая травма, когда нам потом необходимо восстанавливаться, но всё равно это надолго остаётся в памяти и на сердце. Абстрагироваться невозможно. Ведь это делается не только в силу наших чиновничьих обязанностей, но и чисто человеческих чувств, ведь все мы сами мамы и понимаем боль этого ребёнка, его плохие условия жизни, каким он может вырасти, если родители наркоманы или пьяницы. Но есть и такие родители, которые нападают на нас, угрожают… Требуется некоторое время, чтобы сам ребёнок осознал: что именно стало причиной изъятия его из семьи (как и донести это до него).

— Всегда ли из детского приюта детей отправляют в детский дом?

— Чаще всего, да, но, к счастью, бывают и редкие исключения, когда родители просят не отправлять детей в детский дом, а чуть подольше оставить их в детском приюте, обещая за это время исправиться, всё исправить. И здесь мы тоже идём навстречу родителям – это же радует, когда дети, минуя детский дом, возвращаются в родную семью. Был случай: отец, когда мы забрали ребёнка из ужасных условий, творящихся в квартире (сплошная грязь, горы мусора), за 3 дня сделал ремонт. Тут не требуется капитальный ремонт, а просто – чистые стены, чистый пол. То есть, достаточно обоев, краски, шпаклёвки. Или, хотя бы, провести элементарную уборку.

— Если ребёнок находится в детском приюте или детском доме, он может встречаться со своими родными родителями?

— Есть разные ситуации: и когда дети приезжают в родной дом, и когда сами родители приезжают в детский дом. Но всё происходит по предварительной договоренности. Например, если ребёнок хочет побывать в родном доме, то пишется официальное заявление, где указывается: куда, к кому, на какой адрес он едет, кто отвечает за его безопасность и кто потом забирает обратно в детский дом. Или же у нас была мама, которая каждую субботу ездила с пирогами в детский дом к своим детям, и, разумеется, эти дети хотели вернуться в родной дом. Не прошли незамеченными данные изменения-перемены в этой маме и для нашей социальной службы, наведенного ею порядка в доме… В итоге — дети вернулись домой, хотя по-прежнему предписание-наблюдение нашей социальной службы всё же сохраняется (что будет продолжаться ещё в течение нескольких лет), как и посещение этой семьи нашими социальными работниками, остаётся и опорное лицо, которое помогает-советует-контролирует. То есть, и в этом случае продолжаем оказывать всестороннюю помощь.

— Но всегда ли положительна обратная связь?

— Далеко не всегда. Много поступает писем-заявлений от родителей, где написано: «Отстаньте от нашей семьи». Мне всегда на такие письма хочется ответить, что ни в какую семью нам не хочется влезать, но, пожалуйста, не создавайте повод для этого. Делайте всё для того, чтобы мы не пришли к вам. Ведь у нас нет никакого другого интереса, а лишь интерес ребёнка. И если этот единственный интерес нарушается, только тогда мы вмешиваемся.

— В завершение: возможно, что-то ещё хотелось бы сказать?

— Чтобы все люди вокруг были внимательны: чем раньше информация о каких-то опасностях, грозящих детям, дойдёт до нас, тем лучше – чтобы не запустить негативную ситуацию в семье, ведь если будет вовремя оказана необходимая помощь, то не потребуется забирать детей из семьи – не будет никакой причины. И это относится не только к соседям, родственникам, знакомым, но и к самим попавшим в непростую жизненную ситуацию людям — не надо стесняться-бояться: у вас всегда есть возможность обратиться к нам за помощью и получить её. Кстати, мы всесторонне проверяем поступившую информацию, а её источник (хотя она может быть и анонимной), никогда и никому не разглашаем: для нас главное — помочь этой семье, её детям. И самое важное — нужно сотрудничать с нашей социальной службой, чтобы выбраться из пропасти жизни.

Антонина Васькина
Фото автора