Любовь Дорошенко и её 21 ребёнок

Член правления всеэстонской НКО «Каждому ребенку – семья» (MTÜ Igale Lapsele Pere), её представитель в Ида-Вирумаа Любовь Дорошенко – наш сегодняшний собеседник.

— Действительно ли, что в вашей семье, как утверждают ваши друзья, был 21 ребёнок?

— (Улыбается.) Да

— Все они — приёмные или же есть и собственные?

— Кровных – четверо: три сына и дочь, а 17 детей за 16 лет – приёмные.

— 17 детей – это мальчики или девочки?

— И мальчики, и девочки.

— А по именам вы их не путали?

— (Улыбается.) Нет. Тем более, что они были не в одно и то же время, а в течение, как я уже сказала, 16 лет.

— Каков их был возраст, когда они переступали порог вашего дома?

— Разный. Самый маленький ребёнок – это была полугодовая девочка, а самый большой – 15-летняя девочка.

— Они как вас называли?

— Чаще всего – мама, хотя — и тётя Люба.

— Теперь же какая-то связь с ними сохраняется?

— Конечно, но не со всеми: мы же не всех растили до 18 лет, были и такие дети, которые недолго, временно, находились у нас и совершенно в маленьком возрасте, — на тот период, пока продолжалось какое-то разбирательство, например, в суде – лишение-нелишение родительских прав их родителей или же оформление опекунства… В то время была сложная обстановка приёмного родительства. Детей не могли быстро определять в детский дом – такое решение принималось в результате длительного судебного процесса, не так, как это делается сейчас – в течение 72 часов. Тогда извлекали детей из неблагополучной семьи очень быстро, а официальный статус ребёнок не получал долгое время, поэтому была большая нужда в приёмных семьях, в которые детей определяли временно, хотя могли и на постоянно, в зависимости от ситуации.

— Самый продолжительный период, когда приёмные дети жили в вашей семье?

— 9 лет.

— Если не тайна, как начиналась эта трудная и ответственная миссия — приемные родители?

— Когда мне было 26 лет, в нашей семье росли двое детей, а третьим была беременна, умерла моя мама. Осталось трое несовершеннолетних детей – две сестры (со старшей из них у нас разница в возрасте почти 10 лет) и брат (я старше его на 15 лет), но их отец, мой отчим, не справлялся со своими обязанностями — был лишён родительских прав. И мы с мужем взяли их в свою семью.

— По-видимому, не случайно было дано вам вашими родителями или же Господом Богом именно такое имя — Любовь, чтобы вашей любви хватило на 21 ребёнка, но ваш муж – он не был против приёмного отцовства, да ещё столь частого?

— Андрей — замечательный муж, благодаря ему, его поддержке, всё так сложилось. Когда появились у нас первые приёмные дети – это была родня, родные люди, и тогда муж просто сказал: «Надо, значит, надо – заберём их к себе». Хотя и тогда (так как меня уже знали детские инспекторы), когда появлялись следующие, незнакомые ему дети, он говорил то же самое, никогда не отказывал. Иногда о том, что у нас могут появиться новые дети (обычно из неблагополучной семьи забирали не одного, а двух и даже трёх детей, которых не хотели разлучать и привозили их к нам), муж узнавал, находясь на работе, из моего звонка, когда я ему говорила по телефону: «Вот снова попросили – надо бы взять детей». И обычно в таком случае он (улыбается) спрашивал: «Что, кровати нужны – привезу».

— Как воспринимали ваши кровные дети появление в семье приёмных детей?

— Вполне доброжелательно. Возможно, этому служил наш с мужем пример.

— Самые большие трудности, которые встречались на пути торения дорожки к сердцу приёмного ребёнка, ведь это были дети с израненной душой и изломанными крыльями?

— К счастью, особых трудностей не было. У нас получалось всё довольно неплохо. Мне помогал муж и кровные дети, как и приёмные. Главная трудность была в настрое самого ребёнка, который считал, приходя в нашу семью: «Я ведь там чужой». И надо было не просто переубедить его, а зримо показать, что он не чужой, а свой. И это удавалось сделать, хотя иногда и не сразу – дети ведь разные были, с разным горьким опытом жизни. Наверное, мне помогало то, что я была очень открытая – я разговаривала с детьми на любые темы, вплоть до сексуального развития, у нас не было запретных тем. Всегда находила время, чтобы поговорить с ребёнком, выслушать его, всё вместе обсудить – найти ответ на любой вопрос. Нередко это были очень длительные беседы, но не лекции-нотации, а именно беседы.

— В чём заключается ваша нынешняя работа, точнее, ваша новая миссия?

— Являясь членом правления всеэстонской НКО «Каждому ребенку – семья», её региональным представителем в Ида-Вирумаа, занимаюсь, как и вся наша организация, сопровождением, именно сопровождением, обычно русскоязычных приёмных семей. Не контролем, а оказанием помощи, причём только тем приёмным родителям, которые сами обращаются к нам, желая получить эту помощь. Своего рода консультированием по всем вопросам-проблемам, которые возникают в связи с воспитанием детей, разного рода трудными ситуациями, как и различными юридическими нюансами, — со всем тем, с чем сталкивается приёмная семья и что ей очень сложно решить самой — и нужна наша помощь. Все члены нашей команды, в основном эстоноязычные, имеют большой опыт приёмного родительства, с душой относятся к своему делу. Второй год мы работаем по госзаказу — от Министерства социальных дел.

— Бывают ли случаи, когда ребёнок не уживается в приёмной семье и его приходится определять в другую приёмную семью, нанося ещё большую травму такому ребёнку?

— К сожалению, были и бывают до сих пор. Вот мы и призваны для того, чтобы такое не случалось. Или было таких случаев как можно меньше, поэтому необходимо сопровождать приёмные семьи – вовремя подстелить соломку: на истончённой привязанности завязать узелок, чтобы пойти дальше — помочь и родителям, и ребёнку остаться вместе.

— То есть, быть не пожарной командой, которая уже тушит пожары, а скорой помощью, успевающей его предотвратить?

— Совершенно верно. Повторяю, мы не контролёры (это относится к социальным службам, детским инспекторам, полиции), а друзья и помощники приёмных семей. Мы должны сделать так, чтобы приёмное родительство было позитивным и приятным, чтобы ещё больше появилось приёмных семей.

— С какими вопросами-проблемами обращаются к вам приёмные родители?

— Их множество. И разных. Например, в какую школу определить ребёнка; стоит ли обратиться к психологу или к психиатру при трудностях в поведении ребёнка; что предпринять при плохих отношениях с одноклассниками; как достучаться до ребёнка, не желающего учиться, ходить в школу; оформить соответствующие документы, без которых невозможно устроить ребёнка в детский сад, пойти на приём к врачу…

— Прежде чем прийти в эту семью, вы заранее звоните или же приезжаете как в гости – неожиданно?

— На дом, в семьи, мы практически не ездим, за исключением, если семья нас пригласит сама. Обычно мы общаемся по телефону и по электронной почте. Устраиваем мы по Интернету, в связи и с коронавирусом, групповые встречи, тем более, что многие приёмные семьи знают друг друга. Обсуждаем различные темы, которые определяем сами или же по предложению приёмных родителей, по их желанию также можем приглашать специалистов – психологов, социальных работников, юристов, полицейских для информирования-консультаций. Если же мы встречаемся воочию, но сейчас, из-за коронавируса, такое происходит редко, то может приезжать в эту семью и специалист – мы общаемся и с ребёнком, и с приёмными родителями. Безусловно, каждому приёмному родителю далеко не просто, особенно в начале своей работы в этом качестве. Сталкиваются с различными трудностями – многие могут не учесть, если даже это маленький ребенок, то всё равно это раненый ребёнок. Со сложившимся поведением защиты. Он привык уже защищаться, если отношение к нему было нехорошее. Мы в помощь приёмным родителям даже переводим-издаём (получили на это официальное право) хорошую специальную литературу, например, «Дети с нарушением привязанности», «Педагогика травмы»… Но есть у нас и уже так называемые профессиональные, опытные, семьи, которые берут на воспитание многих детей в течение нескольких лет – на смену выращенным, покинувшим приёмный дом детям приходят другие.

— Главные причины, из-за которых дети попадают в приёмные семьи?

— Пьянство и наркомания их родителей, как и насилие в отношении детей, в том числе и сексуальное, в их родных семьях.

— Несчастливые взрослые – это недолюбленные дети, и вы так считаете?

— К сожалению, это так. Полученные в детстве травмы, боль остаются в душе на всю жизнь.

— Усыновление/удочерение, как и опекунство, — всем известно, а что такое попечительство, приёмная семья?

— Попечительство осуществляется на основе договора с местным самоуправлением, но сначала семья, которая решила оказывать такую услугу – по воспитанию ребёнка или нескольких детей, должна собрать необходимые документы, пройти курсы для приёмных родителей (причём и муж, и жена).

— Брошенных детей меньше не стало: детские дома в Эстонии не исчезли, они обрели лишь иную форму – детского дома семейного типа, в чём их преимущество или же это просто экономия государственных средств?

— Во многом. И главное – они находятся в гуще реальной жизни. Как и в приёмной семье.

— Ваше имя значится в числе баллотирующихся в депутаты Кохтла-Ярвеского городского собрания на предстоящих 17 октября муниципальных выборах, почему решили идти в политику?

— Я не иду в политику, так как считаю, что на местном уровне никакой политики не должно быть, политика – это в Рийгикогу. Здесь же депутаты должны заниматься делом — более активным и успешным обустройством самоуправления, улучшением условий жизни его жителей. В частности, это касается и социальной сферы, где крайне необходимы изменения, хотя, конечно, их внесение на местном уровне ограничены, это ведь прерогатива государства, Рийгикогу, но и здесь немало таких нюансов, которые можно изменить в лучшую сторону, в том числе и касающихся непосредственного внимания детям, улучшения заботы о них. Как и вообще о семьях, и не только многодетных. В большем внимании нуждаются и кохтлаярвесцы старшего поколения. И я хочу внести свой вклад в решение многих социальных вопросовпроблем, хотя и не только социальных, — поднять их обсуждение на заседании городского собрания и добиться соответствующего изменения-выполнения.

— Баллотировались ли прежде в депутаты?

— Однажды — в депутаты Рийгикогу, а в органы местного самоуправления – впервые это делаю сейчас.

— Почему именно в составе избирательного союза «Прогресс» («Progress»)?

— К партиям, как и другим избирательным союзам, у меня нет доверия: много обещают, но мало делают (или же вовсе ничего не делают), а этот избирательный союз совершенно новый, да и со столь (улыбается) многообещающим названием — «Прогресс», предполагающем обновление, развитие, в чём очень нуждается город Кохтла-Ярве, который тает на глазах – уезжали и продолжают уезжать в поисках лучшей доли очень многие его жители, однако неизменно находящихся в течение не одного десятилетия нынешних городских властей-центристов это особо не волнует. Безусловно, в Кохтла-Ярве необходимы изменения.

— На сегодня все ли ваши дети разлетелись из родительского гнезда – кровного и приёмного?

— Сейчас в нашей семье осталось двое наших младших кровных детей: 18-летний сын и 15-летняя дочь.

— Если же вдруг вновь возникнет необходимость – вам предложат принять в свою семью приёмных детей, у вас ещё есть силы для того, чтобы вновь взять их к себе на воспитание, обогреть их?

— Наша семья готова к этому, но, считаю, что на сегодняшнем своём рабочем месте представителя НКО «Каждому ребёнку – семья (MTÜ Igale Lapsele Pere) в Ида-Вирумаа я смогу сделать значительно больше как для детей, так и для их приёмных семей, помочь им. Кстати, все, кто желает, могут обращаться ко мне с имеющимися вопросами по электронной почте: ljuba@kasupered.ee.

Антонина Васькина
Фото автора