Директор Йыхвиского социального дома Андрей Лушкин – наш сегодняшний собеседник.

— Невозможно не начать интервью с самой актуальней¬шей ныне темы – недавнего чрезвычайного положения в стране и всё продолжающейся пандемии коронавируса. Насколько мне известно, в вашем доме не было ни одного случая заражения коронавирусом ни среди жильцов, ни среди персонала. Это действительно так?

— Да. К счастью, беда эта нас обошла.

— И помогла тут, по-видимому, ваша, как руководителя, былая полицейская закалка?

— (Улыбается.) Нет, она совершенно не потребовалась: весь состав нашего дома – и жильцы, и персонал – люди ответственные, все соблюдали и соблюдают установленные в стране (как на время чрезвычайного положения, так и его отмены с 18 мая) ограничения и правила. Все молодцы. Хотя, конечно, мой прежний опыт работы в полиции помог, прежде всего, в самоорганизации – сохранять разум и хладнокровие в критической ситуации, а также способность-умение в трудное время объединить всех — и жильцов, и персонал — в единый действующий коллектив-команду на достижение требуемого результата, в связи со столь сложными вызовами и обстоятельствами.

— Всё же, карантин закрыл двери социального дома?

— Для жильцов они были открыты (с учётом требований самоизоляции), а запрет на посещение установили для посторонних — гостей. Но главный упор был сделан на разъяснительные беседы: как оберегать себя и других от заражения коронавирусом, его распространения. С этой же целью провели общее собрание. Предприняли меры безопасности: проводили дезинфекцию, при входе в фойе дома установили дозатор, приобрели градусник для бесконтактного измерения температуры: её у всех приходящих определял и определяет дежурный вахтёр-охранник. У нас круглосуточная охрана – в штате 4 охранника-вахтёра… Персонал обеспечили средствами защиты – масками и перчатками.

— А как же находящиеся в ведении социального дома, под одной крышей, суповая кухня и приют для бездомных, ведь и там всех уберегли от коронавируса?

— С суповой кухней проще: там питаются в основном жильцы нашего дома. А приют для бездомных требовал и требует особого внимания – риск очень большой. Ведь там люди с улицы: их обычно привозит- доставляет к нам полиция. И это жители не только нашей волости, но и окрестных самоуправлений, да и более отдалённых – Таллинна, Пярну и даже других стран. У всех поступающих бесконтактно измеряли температуру… В приюте для бездомных, где 3 комнаты: две – для мужчин и одна для женщин, пришлось изменить и условия пребывания людей. Если до пандемии они проводили здесь ночь, а утром, позавтракав, должны были покидать его. То с учетом возможного распространения коронавирусной инфекции попадающие в приют люди находятся здесь круглосуточно – до тех пор пока за ними не приедет социальный работник того самоуправления, в котором эти люди раньше жили. Если же это жители нашей волости, то мы сами, совместно с волостной социальной службой, оказываем им необходимую помощь – зачастую начиная с восстановления документов… В итоге обычно они приходят на жительство в наш социальный дом.

— С отменой с 18 мая чрезвычайного положения в стране, коронавирус ведь не исчез — остается опасность заражения, а то и вовсе вполне реальна угроза пандемии второй волны?

— Об этом осведомлены и жильцы, и персонал. А в качестве одной из мер – до 1 июня в нашем доме сохраняется запрет на посещение со стороны. В то же время, сейчас планируем возврат к докризисному порядку в приюте для бездомных.

— Но сегодня можно сказать, что испытание на прочность выдержали и жильцы, и персонал?

— Как известно, трудности сплачивают и это ещё больше всех нас сплотило. Наш персонал находился и находится в группе риска. В связи с чем, предложил части работников перейти на дистанционную работу или на неполный рабочий день, но несмотря на такую возможность, никто не захотел ею воспользоваться — все, считая это необходимым, остались непосредственно на своих рабочих местах. В нашем коллективе — 11 человек. У всех наших работников большой опыт работы и доброе отношение к жильцам. Они служат своему делу, а не просто работают за зарплату, тем более, что она минимальная или чуть выше. Это особые работники. Далеко не каждый подходит для такой работы. Этому не учат в школе – тут надо прожить-созреть душой, чтобы ей могла открыться другая, чужая, душа — изломанная.

— Тогда вопрос на засыпку: интересно, а для вас лично деньги являются мотивацией?

— (Улыбается.) Я чуть перефразировал бы данный вопрос: не являются мотивацией лишь деньги. Работать для того, чтобы зарабатывать деньги — не главное для меня. Мне ближе служение выбранному делу, быть полезным обществу, вносить свой вклад. Использовать все свои возможности и ресурсы.

— Как утверждает статистика, женщины более стойкие в трудных жизненных ситуациях, а мужчины — ломаются чаще. Ваши жильцы, кто они?

— И у нас мужчин большинство. Всего сегодня 67 жильцов (в основном в возрасте свыше 50 лет). Но их число постоянно меняется: одни уходят, приобретая собственное жильё, а другие, попавшие в трудную жизненную ситуацию, приходят. И приходят к нам по разным причинам. Например, есть безработные, лишённые каких-то доходов, как и те, кто получает лишь прожиточный минимум – 125 евро в месяц, а также потерявшие жилье из-за долгов или же отдали-подарили свои квартиры детям, оказавшись в них потом лишними. Есть погорельцы и те, кто освободился из мест заключения. Как и те, кто из-за развода остался без своего угла. А с потерей жилья, работы, человеческого участия многие теряют себя — падают в пропасть жизни. Помочь выбраться из неё, вновь стать полноправными членами общества — наша главная задача, более трудная миссия, чем просто предоставить-обеспечить крышу над головой. Помогаем оформлять необходимые удостоверяющие личность документы, получение пособия или пенсии, устроиться на работу… Мы вплотную работаем с волостной социальной службой, как и волостным управлением: наш дом — волостное учреждение. Решаем все вопросы, в том числе и проведение ремонтных работ. Стараемся улучшать качество проживания. Действует у нас и попечительский совет.

— То есть, социальный дом – своего рода транзитная станция на пути в новую, лучшую, жизнь?

В основном это так. Но есть и такие жильцы, которые живут у нас долго – не могут самостоятельно справляться с жизнью. Мы не только предоставляем жилье, но и стараемся исцелить души – проводим и специальные занятия. Например, раньше у нас был проект, рассчитанный на безработных, но потом эту работу взяла на себя Касса страхования от безработицы, а теперь у нас действует проект для людей с алкогольной зависимостью (таких у нас сейчас 25 человек). С ними проводят беседы-занятия по 2-3 часа в день социальные работники и психологи.

— Часто ли происходят конфликты между жильцами?

— Нет. Им особо делить нечего – у всех ведь схожие проблемы, а это заставляет понимать друг друга. Да и у каждого (или семьи) — своя, отдельная, комната. Всего у нас 144 комнаты, так что имеется и запас.

— А вам, наверное, далеко не просто искать компромиссы со своими столь сложными жильцами?

— Но компромиссы искать особо и не приходится. Тут, как говорится, что посеешь, то и пожнёшь: они видят хорошее к ним отношение и отвечают тем же. Так что общий язык находим быстро: все углы стирает человеческое отношение друг к другу. Помогает мне в этом и опыт работы в полиции.

— И сегодня у вас продолжение всё той же миссии, ведь и работа в полиции – работа социальная. Что самое трудное в вашей работе: и в полиции, и сейчас?

— Действительно, человеческие судьбы и там, и здесь — они проходят как через фильтр, но осадок всё равно остаётся. И надо иметь большую выдержку: через себя это постоянно пропускать и всё-таки остаться морально правильным и душой чистым, нравственным. Это очень тяжело, но у меня основной девиз по жизни: «Главное – остаться человеком».

— Кстати, 12 июня будет год, как вы заняли этот пост. О работе в полиции уже не вспоминаете?

— Не вспоминать невозможно – это ведь, можно сказать, целая жизнь: 20 лет отдано полиции, 12 из которых – отделу по борьбе с наркопреступлениями.

— То есть, вы пришли в полицию в конце 90-х годов прошлого века. Но это ведь кровавые годы были – таковыми они вошли и в историю – разгула преступности: сплошной беспредел бандитизма и наркомании. Вы, по-видимому, по натуре боец?

— (Улыбается.) Можно и так сказать. Учился бороться со своими страхами. Характер вырабатывал. Мне тогда был 21 год. А в отдел по борьбе с наркопреступлениями попал через несколько лет, в 2004 году, и откуда ушёл в 2017 году — предпоследним из прежнего нашего состава: уступили дорогу молодым коллегам.

— Вообще-то, и сегодня работа у вас не мёд: каждый день перед глазами не радость, а боль человеческая – изъяны-язвы нашего общества. И, разумеется, тот же ежедневный печальный осадок в душе. Как восстанавливаетесь, откуда берете силы?

— В семье. Это великое счастье, когда тыл крепкий. Так было и во время моей работы в полиции, так есть и сейчас. Жена тоже работала в полиции следователем, а сегодня в Кассе страхования от безработицы. Светлана создала дома такое тепло и уют, что после работы всегда хочется торопиться домой. Вместе мы с 2000 года, наш единственный брак. У нас двое детей. У дочери уже своя семья, ребёнок, так что (смеётся) я в 42 года уже дедушка. А сыну 11 лет, он учится в школе.

— Но, насколько мне известно, вы вырастили ещё одного ребёнка?

— Да, младшую сестру жены.

— А хобби? Или вам не до любимых увлечений?

—  (Смеется.) Пою дома для души, играя на гитаре. Занимался в течение многих лет рукопашным боем, в полиции был инструктором по рукопашному бою. Вёл и секцию для детей. И сейчас в планах возродить такую секцию для занятий с детьми — это ведь надо им не только для самозащиты, но и формирования сильного характера. Очень люблю природу. Магия леса привлекает – прекрасно снимает стрессы. Лет с 6 отец приучил к лесу, сбору грибов-ягод. И до сих пор у меня есть там свои любимые места.

— Как вы считаете, есть ли будущее у таких, социальных, домов?

—  Да, жизнь-то живая, многогранная: и в будущем будут в человеческой судьбе не только взлёты, но и падения – трудные жизненные обстоятельства. Хотя с одной стороны хотелось бы, чтобы таких домов не было — исчезла бы в них потребность, чтобы все жили счастливо в своих родных домах, но с другой, реальной, стороны они нужны-необходимы, чтобы явственно чувствовалась бы поддержка государства, в каких бы жизненных перипетиях ни оказался бы человек.

Антонина Васькина
Фото автора

Подписывайтесь на наш Telegram-канал и следите за новостями Ида-Вирумаа